Есть одна приметная могила в маленьком уральском городке. Здесь лежит француженка Камилла От своей отчизны вдалеке.
А над нею, осыпая хвою, Два огромных кедра и сосна. Вдаль чужой заброшена судьбою Декабриста юная жена.
За любимым нет преграды чувствам, Хоть в острог, хоть в ссылку – все равно. Ле Дантю! А на кладбище пусто, Потускнели надписи давно.
Ле Дантю – звучит светло и нежно. Я стою вдали от суеты. Есть любовь, кивает мне подснежник, Выросший у каменной плиты.
(Александр Кердан)
История Василия и Камиллы Ивашевых кажется настолько "книжной", что по сей день вызывает у некоторых излишне недоверчивых людей сомнения1.
А начало они берут, скорее всего, от воспоминаний декабриста Д.И. Завалишина, уверявшего, что "мать Ивашева купила за 50 тысяч ему невесту в Москве, девицу из иностранок, Ледантю; но, чтобы получить разрешение государя, уверили его, что будто бы она была еще прежде невестою Ивашева..." Известно, что Завалишин мало о ком отзывался одобрительно, а в данном случае, возможно, на него повлияло то, что Василий Петрович "был по семейному соглашению жених [его] сестры"2.
С другой стороны, и впрямь нелегко поверить в искреннее счастье двух столь далеких друг от друга людей...
Для офицера-отпускника, оказавшегося в провинциальном Симбирске, хорошенькая, умненькая девушка - всего лишь объект легкого флирта.
Легкие романтичные отношения были обычны в дворянской среде. Серьезных последствий они, как правило, не имели, оставляя в душе разве что чувство смутной грусти о несбыточном. И в нашем случае тоже не было продолжения: Базиль (так звали Василия) вернулся в городок Тульчин к своим обязанностям адъютанта командующего 2-й армией П.Х. Витгенштейна, Камилла вместе с матерью перебралась в Москву, стала гувернанткой в семействе Шишковых, к ней даже сватался некий мелкопоместный дворянин...
А потом грянули события 14 декабря 1825 года...
Оказавшись в Петербурге вместе со своей хозяйкой (та была озабочена судьбой родственника А.А. Шишкова, привлеченного к делу декабристов), Камилла встретилась с генералом П.Н. Ивашевым, приехавшим хлопотать о сыне. От него узнала о грозящей Василию Петровичу участи. По возвращении в Москву узнала новые страшные подробности от его матери и сестер. Кто объяснит, почему вдруг вспыхивает вновь давнее девичье чувство? Как перерастает оно в преклонение перед страдальцем-героем? И почему вызывает тяжелую и долгую болезнь?
К моменту выздоровления Камиллы судьба Ивашева была решена. Он был приговорен к вечной ссылке и уже отправлен в Нерчинский край. А в свете обсуждали поступок невесты И.А. Анненкова, отправившейся вслед за ним в Сибирь. Тоже француженки, тоже неимущей... Это ли заронило у Камиллы надежду, что можно облегчить участь дорогого человека, и заставило открыться матери?
Но Полина Гебль уже была гражданской женой Анненкова и родила от него дочь, что вынуждало мать Ивана Александровича, при всем сумасбродстве, обеспечить ей определенное содержание. У Камиллы за душой не было ничего, ей не на что было даже добраться до Петровского Завода. И мать ее, умудренная нелегким жизненным опытом, понимала: без согласия родных Ивашева обращаться к императору за разрешением на поездку дочери в Сибирь - и бестактно, и безрассудно.
Согласие было получено. По следам своего будущего мужа Камилла отправилась в Сибирь:
Сердцу горе суждено, Сердце надвое не делится, - Разрывается оно... Дальний путь пред нею стелется. Но зачем в степную даль Свет-душа стремится взорами? Ждет и там ее печаль За железными затворами. "С другом любо и в тюрьме! - В думе молвит красна девица, - Свет он мне в могильной тьме... Встань, неси меня, метелица, Занеси в его тюрьму... Пусть, как птичка домовитая, Прилечу я - и к нему Притаюсь, людьми забытая". А.И. Одоевский, 1831(?)3
Само провидение вело ее к суженому. В год, когда Камилла отправилась к Василию, тот был на грани рокового срыва...
Из воспоминаний декабриста Н.В. Басаргина:
"...Ивашев, как я замечал, никак не мог привыкнуть к своему настоящему положению и видимо тяготился им. <...> Раз как-то на работе Муханов отвел меня в сторону, сказал мне, что Ивашев готовится сделать большую глупость, которая может стоить ему жизни <...>. Тут он мне объявил, что он вздумал бежать, и сообщил все, что знал о том. <...>
Свадьба состоялась при менее мрачных обстоятельствах, чем свадьба Анненковой; не было больше кандалов на ногах, жених вошел торжественно со своими шаферами (хотя и в сопровождении солдат без оружия).
Жизнь не щадила молодых супругов. Они потеряли своего первенца Александра, навсегда оставшегося в Петровском Заводе. Вскоре после выхода на поселение в Туринск получили известие о кончине родителей Василия. Но в 1835 г. родилась дочь Мария, затем сын и еще одна дочь, названные в память родителей Василия Петровича. Неизменно поддерживали семью сестры декабриста Елизавета Языкова и Екатерина Хованская, отказавшиеся от своей доли наследства в пользу племянников. В 1838 г. к Ивашевым приехала мать Камиллы Петровны, а соседями по захолустному Туринску стали Иван Иванович Пущин и самый близкий друг декабриста Николай Васильевич Басаргин...
Камилла полностью оправдала предсказание Одоевского, став "птичкой домовитой" и создав удивительную атмосферу не показной доброты и уюта - не только для своих родных, но и для всех, обделенных домашним теплом.
Но каким же несправедливо коротким оказалось их счастье...
Первой умерла Камилла, а ровно через год друзья проводили Василия Ивашева...
Василий Ивашев после смерти супруги собирался установить надгробный памятник, эскиз которого нарисовал сам. Но не успел. Памятник поставили друзья.
Примечания 1. Крутов В.В., Шевцова-Крутова Л.В. Белые пятна красного цвета. Декабристы: В 2 кн. Кн. 2: "Ах, как славно мы...". М.:ТЕРРА. Книжный клуб, 2001. С. 153-159.
2. Завалишин Д. Воспоминания. М.: Захаров, 2003. С. 392, 230.
3. Декабристы. Антология в двух томах /Сост.В.Орлов. Т.1. Поэзия. Л.: Худ.
4. Басаргин Н.В. Воспоминания, рассказы, статьи /Изд. подгот.
